Летом этого года на Американском конгрессе микробиологов Ребекка Микол (Rebecca Mickol) из Университета Арканзаса
сообщила о забавном эксперименте: четыре чрезвычайно распространенных вида анаэробных бактерий были подвергнуты давлению в 0,006 земного, что соответствует условиям на поверхности Марса. Как оказалось, все эти организмы без спорообразования способны выносить такие изменения и не утратить свою способность к выработке метана.
Ранее те же виды, включая Methanosarcina barkeri уже показали, что им не страшны и крайне резкие колебания температуры, и среды с высоким содержанием перхлоратов, а иные из земных бактерий успешно питаются этими самыми перхлоратами, ядовитыми для нас с вами.
Что важно, все эти бактерии вырабатывают метан, а Methanosarcina barkeri — еще и углекислый газ. И первый и второй — мощные парниковые газы, способные резко снизить потерю тепла на поверхности планеты. Увы, это не значит, что нам достаточно занести на Красную планету M. barkeri и умиротворенно наблюдать за тем, как она ее терраформирует. Дело в том, что большинство таких анаэробов требует водорода, которого там вряд ли много.
Наконец, на Марсе уже обнаружены области, где подозрительно много углекислого газа (всемеро больше нормы) и иногда появляется метан. Ряд ученых винит в этом именно возможных марсианских аналогов M. barkeri. Если они все еще не террафомировали Марс без нашей помощи, значит, им попросту не хватает питательных веществ — например, того же водорода.
В теории можно было бы попробовать создать методами генной инженерии бактерию, питающуюся перхлоратами и такую же устойчивую к марсианским температурам и давлениям, как M. barkeri, но на практике говорить о реалистичном сценарии микробного парникового эффекта, который сделал бы Марс таким же теплым, как Земля, пока рано.
Большая химия
И тем не менее ничего сверхъестественного в том, чтобы сделать открытую марсианскую поверхность пригодной для земных растений, нет. В настоящий момент парниковый эффект нагревает Марс (в сравнении с безатмосферным вариантом) лишь на пять кельвинов, в то время как в Солнечной системе есть примеры планет, получающих от парниковых газов нагрев в сотни кельвинов. Правда, пока таких газов на Марсе мало: даже растопив весь сухой лед на полюсах, парниковый эффект можно максимум удвоить, что не даст радикального роста планетарной температуры.
Однако выход есть. Ряд газов не пропускают инфракрасное излучение в гораздо более широким диапазоне, чем углекислый газ или метан. Низшие хлорфторуглероды сильно блокируют его волны длиной от 7,8 до 15,3 микрометров, из-за чего парниковый эффект от них до 30 тысяч раз сильнее, чем от такого же количества углекислого газа. Сколько конкретно хлорфторуглеродов будет нужно для нагрева до таяния полюсов — сложный вопрос, зависящий от того, сколько именно замерзшего углекислого газа лежит под поверхностью Красной планеты. Поскольку исследование ее глубин еще не начиналось, количественные оценки объемов льда резко разнятся.
По наиболее оптимистичным расчетам, даже 40 миллионов тонн этих веществ хватит для того, чтобы растопить не только углекислый газ полярных шапок, но и ту часть сухого льда, что содержится в поверхности остальных районов планеты. Таяние всего этого массива увеличит плотность атмосферы до 0,3 от земной, что в несколько раз выше предела Армстронга — точки, при которой слюна начинает закипать на языке при 37°С. При этом будет достигнута не только возможность ходить по планете без скафандра, но и парниковый эффект, достаточный для того, чтобы поверхность Марса в тропиках и на экваторе ночью не подвергалась сильным морозам.
Но и 40 миллионов тонн — это слишком много, чтобы их можно было доставить с Земли. Это всего в 60 раз больше среднего уровня производства низших хлорфторуглеродов на Земле, где их до 1992 года использовали при производстве аэрозольных баллончиков. Организовать на Марсе высокороботизированное химическое производство не так сложно, как кажется, — удельный вес фтора и его соединений в местном грунте в полтора раза больше, чем на Земле.
И все равно речь идет о создании там большой химической индустрии, которой придется десятилетиями работать в непрерывном режиме. Даже если начать ее работу прямо сейчас, углекислый газ на Марсе растает полностью лишь к 2075 году. Но и после этого заводы не стоит останавливать: чтобы растопить весь водный лед на планете, понадобится, по разным оценкам, как минимум столько же времени.
Теоретически уже с момента таяния сухого льда Марс станет пригодным для некоторых земных растений. Еще в 1970-е было
показано, что отдельные водоросли нормально себя чувствуют в чистом углекислом газе, безо всякого кислорода. Сходные качества имеются и у цианобактерий. В принципе, после достижения плюсовых температур такие организмы могут начать производство кислорода в промышленных масштабах. Но чтобы эта схема работала, потребуется огромное количество времени — быть может, до 100 000 лет. Что же, нам так и не увидеть планету зеленой?
Бросить бутылку
Кое-что можно сделать уже сейчас. Немецкое аэрокосмическое агентство в 2012 году обнаружило, что арктический лишайник ксантория элегантная вполне может фотосинтезировать в условиях низких широт Марса (от +20 до -50°С). В ходе эксперимента, длившегося 34 дня, лишайник не только сохранил жизнеспособность, но и
демонстрировал фотосинтез в те моменты, когда симулируемые марсианские сутки обеспечивали ему температуру выше нуля. Похоже, что несмотря на давление в полторы сотни раз меньше земного, принципиально чуждую атмосферу, радиацию и даже ультрафиолет, некоторые земные фотосинтетические организмы поблизости от жидкой воды вполне могут существовать на Марсе уже сейчас.
Такую возможность надо проверить. Именно поэтому в НАСА в настоящее время прорабатывается инициатива
Mars Ecopoiesis Test Bed. В ее рамках на четвертую планету Солнечной системы планируют отправить контейнер размером с небольшую бутылку, оснащенный прозрачной крышкой. Спускаемому аппарату потребуется вкрутить такую «бутылку» с открытым дном на несколько сантиметров в грунт в тех районах, где наблюдаются периодические потоки соленой воды, и дать местной «почве» попасть внутрь объекта.
По мере того как местность рядом с бутылкой будет проходить через точку замерзания воды, дно устройства пропустит жидкую воду внутрь, позволяя находящимся внутри организмам использовать ее. В экспериментальную миниканистру поместят экстремофильные водоросли и цианобактерии, которым дадут возможность на месте доказать свою способность к фотосинтезу под ультрафиолетом и прочими марсианскими прелестями.
На следующем этапе этой же программы НАСА планирует создать более крупные герметичные строения, накрытые сверху, но свободно получающие снизу воду и грунт для своих фотосинтетических организмов. В таких закрытых минибиосферах можно будет нарабатывать кислород, который в перспективе пригодится астронавтам, приземляющимся на Марс. Кислородные биофабрики теоретически могут существенно облегчить жизнь прибывающим астронавтам, избавив их от необходимости везти с собой запасы кислорода с Земли.
В ожидании сверхдержавы
Рассуждая реалистично, ожидать следует лишь осуществления первого пункта Mars Ecopoiesis Test Bed. Он потребует посылку к Марсу примерно тонны полезного груза, что сопоставимо с марсоходными миссиями. Иными словами, в ближайшие десятилетия мы, скорее всего, достоверно узнаем, есть ли у нас возможность в изолированном пространстве терраформировать кусочек другой планеты земными организмами.
Более масштабных акций — той же посылки астронавтов — пока ожидать не стоит.
НАСА планирует лететь к Марсу так же, как к Луне, — то есть на одноразовых ракетах, возможно, лишь с помощью ионных двигателей. Полеты к Луне стоили более 150 миллиардов долларов, а путешествие к Марсу по техническим причинам обойдется в несколько раз дороже. Ситуация может измениться лишь в случае реализации наполеоновских планов Илона Маска, но когда речь идет о влиянии личности на историю, очень сложно заранее прогнозировать, воплотятся ли его грандиозные проекты.
Практически невозможно себе представить, что американские власти смогут выделить на покорение Марса средства, равные годовому военному бюджету США. Чего-то подобного можно ожидать только если за дело возьмется другая сверхдержава, которая инициирует гонку престижа. Однако сейчас не 1960-е, других сверхдержав на планете нет и, очевидно, до их появления откладываются как пилотируемые экспедиции к Марсу, так и первые попытки его терраформирования.